EVA YAN [PATHOLOGIC]

раса: человек возраст: 20

деятельность: светская дама, владелица гостевого пристанища для прибывших в Город место обитания: тихий Омут

Emily Kinney

---

КЛЮЧЕВАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Моя милая Ева, светлая и порой наивная, ты по земле не ходишь - плывешь. Оптимистка до мозга костей, живая и настоящая, что ты нашла во мне, кроме тяжести городских дорог на моих плечах? Думаю, это твоя судьба - приручать колючек, мы с твоим Омутом в этом похожи. Он приветлив к гостям, но в больших дозах становится невыносим для местных. Расскажи мне, почему так?
Я привыкла понимать логику происходящего, я горжусь тем, что знаю законы Города и его константы, но ты, моя девочка, больше похожа на неуловимую переменную в этом уравнении. Мои расчеты не сходятся из-за тебя. Обычно такие случаи меня злят, но не с тобой, веришь? Расскажи, каким на рассвете ты видишь Город, какие страхи ползут по загривку мурашками. Расскажи про Собор, и я... лгать не буду. Мне хочется поддержать тебя во всем, но не могу обещать, что не стану пытаться отговорить тебя. Ведь если тебя не станет, что будет со мной?

---

ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Приходи в личку, солнце. Мы можем остаться там или обменяться телеграмом, это не имеет значения, как и то, какой шаблон анкеты тебе удобнее заполнить. Споем друг другу, и станет слышно, сможем ли выйти в дуэт.

Примечания

Да, заявка в пару. Нет, мы не обязательно моногамны. Да, нц играю. Нет, это не обязательно. Да, внешность обсуждается. Нет, только блондинка, которая похожа на двадцатилетнюю. Извините!

Пробный пост

Ни одна вещь в гардеробе Юлии не приходит в негодность настолько же быстро, как ее сапоги. Расчеты, теории, формулы, графики и чертежи — ее жизнь, но без проверки на практике они ничего не стоят. Поэтому Юлия строит, а после своими стопами чертит фигуры пути. Ей проверять труднее, чем многим прочим, ведь она точно знает, куда по задумке должна дойти.
Медитации отвлекают. Бокал вина в правой руке, сигарета в левой, по комнате разливается джаз, Юлия слушает разговоры, не поднимая глаз. Изредка о своем присутствии напоминает, смеясь в четверть силы голоса, низкого от дурной привычки. Если к ней обращается кто-то, дарит в ответ ожерелья задумчивых фраз.
Город считает болезнь стихией, непоправимым злом, голос Степи призывает извлечь урок, только Юлия знает, что если есть следствие, есть и его закон. Город дышит надрывно, с хрипом, мечется в лихорадке. Люричева улыбается грустно и предлагает больным уход. Верит в тайне: тому, кто постиг связь событий, не грозит никакое зло.
Нет работы более сучьей, чем инквизитора труд. Если куплен ему билет, на конечной станции никого уже не спасут. Юленька-Юля, гроза в полуночном небе, гордится немного и знанием этим. Протанцевав по грани, смогла удержаться и перестроить свой путь.
Аглае не повезло. Не улыбнулась удача и Блоку. Если так думать, ни одному заложнику Города поперек Горхона не посчастливилось четырехлистников засушить себе в прок. Если болен, считай, что труп, если здоров — будешь завтра болен, и по накатанной вьется замкнутый круг.
Ночами долгими, мутными и тяжелыми от твирного воздуха, кажется Юле, что она близка к новой спирали своей теории. В один день мерещится, что ответственность вся на Властях, в другой пытается вызвать на разговор занятого Марка, а он выскальзывает из рук, с поразительной точностью исчезая якобы на перекур.
Над Хозяйками собираются тучи, архитекторы топят в бутылке дар. Врачи ищут путь к бессмертию. Дети до крови хоронят кукол. Воры ночами идут на разбой, стирается грань назначений отмычек. Вечером запирая дверь, не знаешь наверняка, окажется чужеродной металл в замочной скважине или в теряющем силы теле. Город держится на надрыве, стоит из последних сил. Юлия выдыхает дым, на почтительном расстоянии наблюдая, как невесты танцуют в Степи.
Потом всё кончается резко, как если бы перерубили струну. На сцену спускается занавес, болезнь испускает последний вздох. Многогранник не может решить, есть он или больше нет: то лежит на ребре, смятый как карточный домик, то мерцает в ночи, завязывая узлом судьбы взрослеющих незаметно надежд.
Юлия стаптывает сапоги, проверяя надежность своих дорог. Мольбы избитой болью ноги теряются в общем хоре. Говорят, чудеса исчезли, и больше не будет мерцающих снов. Для доверия не нужна проверка, но в математике малым не обойтись, и она, склонившись над исписанными листами, прогоняет расчеты вновь. Не сходится этих событий нить, новой формуле не хватает правильной переменной, и Юлия, позабыв про сон, пробует подставлять ее здесь и там.
В комнате, залитой одиночеством, минутная стрелка звучит слишком громко.